Неточные совпадения
— Маркс — не свободен от влияния расовой мысли, от мысли народа, осужденного на
страдание. Он — пессимист и мститель, Маркс. Но я не отрицаю: его право на месть европейскому
человечеству слишком обосновано, слишком.
Ему доступны были наслаждения высоких помыслов; он не чужд был всеобщих человеческих скорбей. Он горько в глубине души плакал в иную пору над бедствиями
человечества, испытывал безвестные, безыменные
страдания, и тоску, и стремление куда-то вдаль, туда, вероятно, в тот мир, куда увлекал его, бывало, Штольц…
Тот уготовляет
человечеству несоизмеримо большие
страдания, кто боязливо закрывает себе глаза на необходимость таких операций и из доброты и мягкосердечия предоставляет
человечеству погибать от гнойных нарывов.
Единое
человечество не есть существо, не есть личность высокой иерархической ступени; она не имеет экзистенциального центра, не способна в своей сверхличной реальности к
страданию и радости.
И действительно так, действительно только в этом и весь секрет, но разве это не
страдание, хотя бы для такого, как он, человека, который всю жизнь свою убил на подвиг в пустыне и не излечился от любви к
человечеству?
Кто-то предложил вопрос: правда ли, что спастись можно только в восточно — православной церкви, а все остальное
человечество, ничего о ней не знающее или остающееся верным исповеданию отцов, обречено на вечные
страдания…
Тема о смысле жизни, о спасении человека, народа и всего
человечества от зла и
страдания преобладала над темой о творчестве культуры.
Великие русские писатели XIX в. будут творить не от радостного творческого избытка, а от жажды спасения народа,
человечества и всего мира, от печалования и
страдания о неправде и рабстве человека.
В исторической судьбе
человечества неизменно сопутствует ему Промысел Божий; в истории есть сфера перекрещивающегося соединения
человечества с Божеством, есть мистическая церковь, в которой восстанавливается
человечество в своей свободе и достоинстве, которая предупреждает окончательную гибель человека, поддерживает его в минуты ужаса и переходящего все границы
страдания.
Вот почему опыт современного
человечества социально и научно победить
страдание и сделать людей счастливыми есть безумие.
Что ж делать, добрый друг, настала тяжелая година — под этим впечатлением не болтается, будем ждать, что будет! Как-то мудрено представить себе хорошее. Между тем одно ясно, что в судьбах
человечества совершается важный процесс. — Все так перепуталось, что ровно ничего не поймешь, — наш слабый разум теряется в догадках, но я верю, что из всех этих
страданий должно быть что-нибудь новое. Сонные пробудятся, и звезда просветит. Иначе не могу себя успокоить.
Он понимает, что он едва заметное кольцо в бесконечной цепи
человечества; он то же все знает, что я: ему знакомы
страдания.
Это-то и происходит в деле перехода
человечества от одного возраста к другому, которое мы переживаем теперь.
Человечество выросло из своего общественного, государственного возраста и вступило в новый. Оно знает то учение, которое должно быть положено в основу жизни этого нового возраста, но по инерции продолжает держаться прежних форм жизни. Из этого несоответствия жизнепонимания с практикой жизни вытекает ряд противоречий и
страданий, отравляющих нашу жизнь и требующих ее изменения.
Все странности Фомы, все неблагородные его выходки дядя тотчас же приписал его прежним
страданиям, его унижению, его озлоблению… он тотчас же решил в нежной и благородной душе своей, что с страдальца нельзя и спрашивать как с обыкновенного человека; что не только надо прощать ему, но, сверх того, надо кротостью уврачевать его раны, восстановить его, примирить его с
человечеством.
Может быть, это натура огорченная, разбитая
страданиями, так сказать, мстящая всему
человечеству.
Во-первых, говорят, что
страдания ведут человека к совершенству, и, во-вторых, если
человечество в самом деле научится облегчать свои
страдания пилюлями и каплями, то оно совершенно забросит религию и философию, в которых до сих пор находило не только защиту от всяких бед, но даже счастие.
Ведь вся история
человечества создана на подобных жертвах, ведь под каждым благодеянием цивилизации таятся тысячи и миллионы безвременно погибших в непосильной борьбе существований, ведь каждый вершок земли, на котором мы живем, напоен кровью аборигенов, и каждый глоток воздуха, каждая наша радость отравлены мириадами безвестных
страданий, о которых позабыла история, которым мы не приберем названия и которые каждый новый день хоронит мать-земля в своих недрах…
Но мы не остались. Нас влекла неведомая тайная сила: нет силы большей в человеческой жизни. Каждый отдельно ушел бы домой, но вся масса шла, повинуясь не дисциплине, не сознанию правоты дела, не чувству ненависти к неизвестному врагу, не страху наказания, а тому неведомому и бессознательному, что долго еще будет водить
человечество на кровавую бойню — самую крупную причину всевозможных людских бед и
страданий.
Быть избранником, служить вечной правде, стоять в ряду тех, которые на несколько тысяч лет раньше сделают
человечество достойным царствия божия, то есть избавят людей от нескольких лишних тысяч лет борьбы, греха и
страданий, отдать идее все — молодость, силы, здоровье, быть готовым умереть для общего блага, — какой высокий, какой счастливый удел!
— Что может быть выше призвания апостольского?.. С живым словом в душе, с пламенною верой, с пламенной любовью ко всему
человечеству и к каждому человеку идет он в общество людей. Для их блага переносит гонения и
страдания; в их души, не отверстые истине, зароняет слово веры — и какое наслаждение, когда слово не погибнет — разовьется. Сильно живое слово, ничто не остановит его; тщетно земной человек противудействует своему спасению. Оно увлечет его.
Пора нам убедиться в том, что искать
страданий и лишений — дело неестественное для человека и поэтому не может быть идеальным, верховным назначением
человечества.
Если опыты эти помогут раскрыть истину в столь важном деле, то
страданием нескольких лиц
человечество еще не очень дорого заплатит за истинно полезный и практический результат».
Всё великое совершается в
человечестве лишь при условии
страдания.
Было время, когда люди могли не понимать и действительно не понимали значения этого вопроса, но ряд страшных
страданий, среди которых живет теперь
человечество, привел людей к сознанию необходимости на деле решения вопроса.
Христос Своим появлением в
человечестве, Своими
страданиями и смертию лишь совершил посредничество как человек, но Он есть вечный посредник, посредник между Богом и людьми, начиная от эпохи мира (von Weltzeiten hin), стало быть, уже посредник и в язычестве.
Но для этой цели недостаточно было усвоения лишь отдельных сторон
человечества, надо было принять его всецело, в наибольшей полноте и силе, со всеми
страданиями, мукой богооставленности и смерти.
Вся красота, вся жизнь для нас, все достоинство — в
страдании. Бессмертные песни спело
человечество во славу
страдания, вознесло его на такую высоту, что дух радостно бьется и тянется ему навстречу. К счастью же человек недоверчив и стыдлив. Он тайно берет его маленькими порциями для своего личного, домашнего обихода и стыдится счастья, как секретной болезни, и действительно превратил его в секретную болезнь, потерял способность достойно нести счастье.
Человек в своем восстании против
страданий и несправедливости легко проникается «маратовской» любовью к
человечеству и восклицает: «Свобода или смерть!» Белинский предвосхищает диалектику Достоевского, и Ив.
Страдание самого Христа определилось тем, что Он понес зло и грехи всего мира, всего
человечества.
Если и западет тому или другому, бедному или богатому, сомнение в разумности такой жизни, если тому и другому представится вопрос о том, зачем эта бесцельная борьба за свое существование, которое будут продолжать мои дети, или зачем эта обманчивая погоня за наслаждениями, которые кончаются
страданиями для меня и для моих детей, то нет почти никакого вероятия, чтобы он узнал те определения жизни, которые давным-давно даны были
человечеству его великими учителями, находившимися, за тысячи лет до него, в том же положении.
В большем и большем уяснении этого несомненного, ненарушимого борьбою,
страданиями и смертью блага человека и состоит всё движение вперед
человечества с тех пор, как мы знаем его жизнь.
Исканием внутреннего избавления от
страдания, не своего только, но и
страдания мира и человека, полна духовная история
человечества.
И вот Великий Инквизитор становится на защиту слабосильного
человечества, во имя любви к людям отнимает у них дар свободы, обременяющий
страданиями.
Он также проникнут мессианским пафосом и претендует нести благую весть о спасении
человечества от всех бедствий и
страданий.
«Пойду искать следов жизни, более здоровой и сильной, — думал Владимир, обратившись, куда ему указано было, — авось заражу ее моими
страданиями или потешусь над глупым
человечеством».
«Катя любит его… худеет, страдает, так вот что значит эта любовь… грешная, земная!.. Небесная любовь к
человечеству, любовь, ведущая к самоотречению, не имеет своим следствием
страдания, она, напротив, ведет к блаженству, она сама — блаженство! А он? Он, она говорит, не любит ее… он любит меня… она уверяет, что это правда… А я?»
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 160 000 русских и французов — всех страстей, желаний, раскаяний, унижений,
страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей — был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно-исторической стрелки на циферблате истории
человечества.
Казалось бы, должно быть ясно, что только истинное христианство, исключающее насилие, дает спасение отдельно каждому человеку и что оно же одно дает возможность улучшения общей жизни
человечества, но люди не могли принять его до тех пор, пока жизнь по закону насилия не была изведана вполне, до тех пор, пока поле заблуждений, жестокостей и
страданий государственной жизни не было исхожено по всем направлениям.